Змееловы - Страница 24

Веня перестал насвистывать.

— Вот что, верните портреты… — обиженно поднялся он.

— Так нельзя, — пристыдила всех Анна Ивановна. — Нормальные снимки. Веня же не фотограф-профессионал, а любитель. И труд товарища надо уважать.

— Стараешься, терпишь всякое… И вот тебе за труды, — проворчал Чижак, но все же сел на свое место и успокоился.

— Давайте сюда снимки. — Анна Ивановна собрала фотографии и сложила их в пакет. — Рекомендую всем спать. Завтра много работы.

Но ребята запротестовали: никому не хотелось спать. Кравченко отправилась в жилой вагончик одна, оставив молодежь у костра. Вася включил транзисторный приемник. Из Москвы передавали футбольный матч.

Христофор принес пачку писем, полученных от жены, и вскрыл первое по дате. Внимательно его прочитав, он тут же, положив на колени толстый учебник, стал писать ответ с подробной инструкцией по воспитанию детей. Покончив с первым, он принялся за второе письмо, по прочтении которого настрочил ответное послание. И так с каждым.

Зина убежденно говорила Азарову:

— Я считаю, мы вполне можем создать в бригаде комсомольскую организацию. Я — член ВЛКСМ, вы, Христофор, кажется, тоже?

— Да, — откликнулся фармацевт, не отрываясь от своего занятия.

— Видите! Нужен еще один комсомолец, и можно уже работать.

Веня толкнул в бок Василия, замершего с приемником у самого уха.

— Пузырек, слышь, Зина третьего ищет!

— А? Что? — переспросил Вася.

— Третьим будешь? — засмеялся Чижак.

— Брось свои шуточки, — урезонил его бригадир. — Вася, ты комсомолец?

— По возрасту выбыл. — Шофер снова весь ушел в слух.

— А ты, Леня? — обратился к Клинычеву Степан.

— Сочувствующий. Активно сочувствующий…

— Я серьезно, — сказал Азаров.

— Конечно, тоже выбыл. По истечению юношеского возраста.

Зина растерялась.

— Может быть, вы, Оля? — с надеждой спросила она у Гридневой.

— Я комсомолка, — ответила Оля.

— Вот и хорошо, — облегченно вздохнула Зина. — Дел у нас много. Анна Ивановна ведь говорила на собрании, что мы должны проводить культурные мероприятия. Я предлагаю в одно из ближайших воскресений съездить в клуб, на вечер молодежи. У нас хорошая художественная самодеятельность. Драмкружок, хор…

— Значит, ты в хоре? — спросил Веня.

— Нет, я в кружке художественного чтения, — скромно ответила девушка.

— Местный Качалов, выходит?

— Кто, говорите? — смутилась Зина.

Веня с трагическим выражением прочел, раскатисто произнося букву «р»:

Вечер над Альгамброй.
Дремлет вся натура.
Тихо в замке Памбра,
Спит Эстремадура…

Зина покраснела.

— Чижак! — повысил голос Степан.

— Это не я, — невинно посмотрел на него Вениамин. — Это Козьма Прутков.

— Тем более, — вставил Вася.

— Эх, вы! — махнул рукой Чижак. — Вот академик Ландау, тот шутки любил и понимал…

— Он знал им место, — сказал Христофор.

Ребята не заметили, как к ним подошел человек в брезентовой куртке, сапогах, с винтовкой за спиной.

— Вечер добрый! — приветствовал он сидящих у костра.

— Добрый вечер, Михеич, — отозвались ребята.

— Присаживайтесь. Чайку налить? — предложил Степан.

— Спасибо, я вот до Христофора. — Михеич держал в руках небольшой букетик цветов.

— Кто это? — шепнула на ухо Азарову Оля.

— Лесник.

Фармацевт внимательно рассматривал принесенные лесником растения.

— Аграфена-купальница, — пояснил Михеич. — Очень полезная травка. Бабы собирают. В баньке ею попариться — любую хворь прогонит. Шел я по аргишу и вот наткнулся.

— Надо по справочнику посмотреть, — сказал фармацевт.

— Аграфена-купальница — еще день такой есть, когда начинают купаться и всякую лекарственную траву собирать, — продолжал лесник. — 23 июня по старому календарю. По новому, значит… — Михеич стал подсчитывать в уме.

— Шестого июля, — подсказал Клинычев. Михеич кивнул головой.

— А вы не скажете, откуда название «Сорочий мост»? — спросила Оля.

— Это по Медведухе, если вверх идти. — Михеич взял из протянутой Степаном пачки сигарету и прикурил от горящего сучка. — Скажу. Там ведь мост когда-то был. Я пацаном еще помню, деревянные опоры торчали. Медведуха — речушка злая, не смотри, что воробью по колено. В иную весну так разольется — ни проехать ни пройти. Как ни построят переправу, не в этот, так в другой год обязательно унесет. Вот и говорили: опять сорока мост унесла… Давно перестали мост наводить. Наверное, оттого и прозвали те алапы — Сорочий мост. Еще дорога через это место в Сорокино ведет. Деревенька небольшая. Может, потому люди назвали… — Михеич поднялся. — Ну, мне пора.

— Спасибо вам, — поблагодарил фармацевт.

— Чего там, — отмахнулся лесник. — Невелика услуга… Вот что, ребята, вы с огнем поосторожнее, на ночь водой заливайте.

— Все будет в порядке, — заверил его бригадир.

Михеич поправил ружье и неслышно исчез в лесной тишине.

— Теперь — гудбай, а по-французски — бай-бай, — сказал Чижак, поднимаясь с травы.

Христофор собрал письма и тоже поднялся. Змееловы гуськом потянулись к вагончику.

Степан незаметно нагнулся к Оле и прошептал:

— Через полчаса я буду возле грузовика. Приходите…

Оля отстранилась от него, посмотрела растерянным взглядом. Ничего не ответила, поднялась и пошла за Зиной.

15

Оля тихо спустилась с лесенки. Вокруг стояла тишина. Залитая лунным светом тайга казалась вымершей.